Неточные совпадения
Особенность Алексея Александровича как
государственного человека, та, ему одному свойственная характерная черта, которую имеет каждый выдвигающийся чиновник, та, которая вместе с его упорным честолюбием, сдержанностью, честностью и самоуверенностью сделала его карьеру, состояла в пренебрежении к бумажной официальности, в сокращении переписки, в прямом, насколько возможно,
отношении к живому делу и в экономности.
Ее устойчиво спокойное
отношение к действительности возмущало Самгина, но он молчал, понимая, что возмущается не только от ума, а и от зависти. События проходили над нею, точно облака и, касаясь ее, как тени облаков, не омрачали настроения; спокойно сообщив: «Лидия рассказывает, будто
Государственный совет хотели взорвать. Не удалось», — она задумчиво спросила...
— Если бы была задана психологическая задача: как сделать так, чтобы люди нашего времени, христиане, гуманные, просто добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуя себя виноватыми, то возможно только одно решение: надо, чтобы было то самое, что есть, надо, чтобы эти люди были губернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими, т. е. чтобы, во-первых, были уверены, что есть такое дело, называемое
государственной службой, при котором можно обращаться с людьми, как с вещами, без человеческого, братского
отношения к ним, а во-вторых, чтобы люди этой самой
государственной службой были связаны так, чтобы ответственность за последствия их поступков с людьми не падала ни на кого отдельно.
Пассивная, рецептивная женственность в
отношении государственной власти — так характерна для русского народа и для русской истории [Это вполне подтверждается и русской революцией, в которой народ остается духовно пассивным и покорным новой революционной тирании, но в состоянии злобной одержимости.].
Это миросозерцание было номиналистическим в
отношении ко всем историческим организмам: национальным,
государственным, церковным — и реалистическим лишь в
отношении к социальному человеку и социальным классам.
И такое
отношение будет вполне согласным с душой русского народа, великодушной, бескорыстной и терпимой, дарящей, а не отнимающей, которой все еще не знают славяне, так как она закрыта для них нашей не народной
государственной политикой.
Русский интеллигентский максимализм, революционизм, радикализм есть особого рода моралистический аскетизм в
отношении к
государственной, общественной и вообще исторической жизни.
Розановское
отношение к
государственной власти есть
отношение безгосударственного, женственного народа, для которого эта власть есть всегда начало вне его и над ним находящееся, инородное ему.
Слова же «несть бо власть, аще не от Бога», которые имели роковое значение, сплошь да рядом означали сервилизм и оппортунизм в
отношении к
государственной власти, ничего общего с христианством не имеющих.
— И заметил ты, Смуров, что в средине зимы, если градусов пятнадцать или даже восемнадцать, то кажется не так холодно, как например теперь, в начале зимы, когда вдруг нечаянно ударит мороз, как теперь, в двенадцать градусов, да еще когда снегу мало. Это значит, люди еще не привыкли. У людей все привычка, во всем, даже в
государственных и в политических
отношениях. Привычка — главный двигатель. Какой смешной, однако, мужик.
Всякое
государственное учреждение представлялось мне инквизиционным, все представители власти — истязателями людей, хотя в семейных
отношениях, в гостиных светского общества я встречал этих представителей власти как людей часто добродушных и любезных.
Тогда содержательницы притонов считались самыми благонамеренными в политическом
отношении и пользовались особым попустительством полиции, щедро ими оплачиваемой, а охранное отделение не считало их «опасными для
государственного строя» и даже покровительствовало им вплоть до того, что содержатели притонов и «мельниц» попадали в охрану при царских проездах.
Шаг этот был важен для Люберцева в том
отношении, что открывал ему настежь двери в будущее. Ему дали место помощника столоначальника. Это было первое звено той цепи, которую ему предстояло пройти. Сравнительно новое его положение досталось ему довольно легко. Прошло лишь семь-восемь месяцев по выходе из школы, и он, двадцатилетний юноша, уже находился в служебном круговороте, в качестве рычага
государственной машины. Рычага маленького, почти незаметного, а все-таки…
Мы руководимся в экономических,
государственных и международных
отношениях теми основами, которые были годны людям три и пять тысяч лет тому назад и которые прямо противоречат и теперешнему нашему сознанию и тем условиям жизни, в которых мы находимся теперь.
Поприща, на котором Островский наблюдает и показывает нам русскую жизнь, не касается
отношений чисто общественных и
государственных, а ограничивается семейством; в семействе же кто более всего выдерживает на себе весь гнет самодурства, как не женщина?
Так точно и семейные
отношения государственных лиц хотя, в сущности, не могут быть истинными причинами исторических событий, но во многих случаях служат ближайшим их поводом.
Разумеется, в историческом
отношении неважны сами по себе мелочи домашней жизни
государственного человека; но в иных случаях эти мелочи являются нам как ближайшие поводы важных событий исторических, то есть, по общественной пословице, как «малые причины великих следствий».
При всем том семейные
отношения Августа входят в историю, потому что при нем Рим находился уже в таком положении, что домашние дела одного лица имели для него большое значение и могли служить поводом важных
государственных событий.
Из всех этих фактов очевидно одно заключение: что
государственная точка зрения не всегда бывает совершенно верна в
отношении к фактам народной жизни и потому в истории должна уступить им первое место.
Она была уже несколько лет правительницею государства; важнейшие
государственные сановники — Голицын, Шакловитый, сам патриарх (до последнего времени) — были к ней в
отношениях весьма дружественных; стрельцы были ей преданны, как всегда; в руках ее были награды, почести, деньги и вместе с тем пытки и казни.
Появление этой книги важно в другом
отношении: оно свидетельствует, что в XVI в. чувствовали уже надобность применить книжную мудрость и к семейной жизни, следовательно, письменность служила уже не одним интересам церковным и
государственным.
Таким образом нашел он, что Иоанн III в некоторых
отношениях выше Петра Великого; таким образом умел провести нить великих князей киевских, а потом владимирских, чрез весь удельный период; таким образом порядку
государственному он противополагал свободу народную; не умевши понять, что они нераздельны и взаимно друг друга поддерживают, он говорил: народы дикие любят свободу, народы просвещенные любят порядок…
Это, разумеется, и было совершенно естественно при господстве патриархальных
отношений, когда еще не существовало ни малейшего разлада между жизнью семейною и
государственною, а напротив, они сливались в одно нераздельное целое.
В
отношении денег он более всего, кажется, предпочитал
государственные кредитные установления, как самые уже верные хранилища, а потому в Приказ обыкновенно бегал по нескольку раз в неделю, внося то сто, то двести рублей, и даже иногда не брезговал сохранной книжкой, кладя под нее по целковому, по полтиннику.
Особенно в этом
отношении отличались зало и кабинет, где висели портреты его во весь рост «в самой
государственной позитуре», как говорил он.
Очевидно, власть имеет какое-то
отношение к самому существу человеческого духа, и надо прежде всего отвергнуть рационалистические измышления «просветительства», будто власть и право кем-то изобретены, выдуманы на известную потребу, произошли вследствие «общественного договора» или свободного соглашения [Теорию «общественного договора» (как переход разрозненных индивидов от естественного к социально-государственному состоянию путем взаимного ограничения и перенесения друг на друга прав, что фиксировалось в договоре) разрабатывали философы-просветители: Ж. Ж. Руссо, Т. Гоббс, Дж. Локк и др.].
Здесь установлялась особая, священно-эротическая связь с народом, ощутимая только для Церкви и существовавшая поверх всякого правового утилитаризма и
государственного устройства, вш
отношения к формам «конституции».
Это тиранство проявляется и в личных
отношениях, в жизни семейной, и в жизни общественной и
государственной, и в жизни духовной и религиозной.
И все мы убийцы и преступники, хотя бы закон
государственный и общественное мнение почитали нас в этом
отношении безупречными и не заслуживающими никакой кары.
До тех пор, пока при распределении вреда и преступности сект пред лицом существующего
государственного порядка и благоустройства принимается за основание не общий дух и состав секты по
отношению их к государству, но частные случаи фанатизма, от времени до времени обнаруживающегося в видимых гласных действиях преимущественно помешанных или полупомешанных сектаторов, все будут ходить в
отношении раскола ощупью…
Отношения труда и капитала не могут быть регулированы индивидуально, предоставлены исключительной власти личной конкуренции — они подлежат
государственной и общественной регуляции.
В этом, и только в одном этом
отношении он не подражал современнику своему Людовику XIV, абсолютизм которого в глазах Петра был идеалом
государственного благоустройства.
Получает от губернатора предписание. Требует он «для
государственных соображений, подробного и тщательного описания дорог почтовых, торговых, проселочных, как искусственных, так и грунтовых, с показанием удобств и неудобств оных, как в видах административной коммуникации, так и в
отношении к вящшему распространению местной торговли и промышленности, представив притом свои соображения о проложении новых, более удобных путей сообщения, в видах общей
государственной пользы».
В
отношении поднятия духа войска и народа, беспрестанно делались смотры, раздавались награды. Император разъезжал верхом по улицам и утешал жителей; и, несмотря на всю озабоченность
государственными делами, сам посетил учрежденные по его приказанию театры.